Если наша биология ограничивает максимальную продолжительность жизни человека, мы пока не достигли предела. При этом наш прогресс не сильно связан с хорошим поведением взрослых или медицинскими достижениями. Хотя многие полагают, что жизнь до 20 века была довольно короткой, поскольку все вокруг рубились топорами и делились туберкулезом, правда в том, что продолжительность жизни резко возрастает вместе с повышением безопасности детства. И в этом мы как раз преуспели.

В 1900 году на каждые 1000 новорожденных приходилось 165 детских смертей. Родись вы в то время, у вас был бы шанс 1 к 10 умереть до первого дня рождения, и эта статистика существенно снизила среднюю продолжительность жизни. Сегодня даже в Афганистане — самый высокий показатель детской смертности, 117,23 смертей на каждые 1000 — существенно ниже. В Америке этот показатель составляет 6,17 смертей на 1000, это довольно высокий показатель для развитой страны. В России — 10,7. Найти статистику по всем странам можно, к примеру, на Википедии. Кроме того, если вы растете в развитой стране, вы вряд ли умрете к восьми годам от болезни легких, полученных на фабрике по производству ножей.

Итак, уклонение от опасностей в раннем возрасте повышает среднюю продолжительность жизни человека. Есть и другие факторы. В то время как большинство людей благодарят медицинские достижения (вроде антибиотиков, химиотерапии и т. д.) за нашу долгую жизнь, историки склонны оценивать достижения общества: чистую воду, мытье рук, повышение санитарных норм для пищи и борьбу с бактериями. Все это прошло долгий путь по дороге к нашему долголетию. И в нашем гипотетическом мире столетних людей очень и очень немногие будут принимать рисковые для жизни решения, ну или хотя бы откладывать их до 90 лет. В нем люди не курят и не пьют. Не едят все подряд. Выполняют умеренное количество упражнений, часто ходят к врачу. Тогда шансы на долгую жизнь будут довольно хорошими.

Звучит круто, да? Долгая, счастливая жизнь. И все же, какими будут последствия, если 100-летняя жизнь войдет в порядок вещей в нашем обществе людей?

Для начала это может сделать нас умнее. Большинство приматов имеют относительно длинные периоды несовершеннолетия, поскольку юным приматам нужно выучить социальные, языковые и другие навыки, необходимые для выживания. Срок жизни в целый век увеличит период несовершеннолетия, что мы, в принципе, и так уже делаем, вводя законы против детского труда и систему образования, которая работает дольше, чем происходит половое созревание человека. Нам придется пересмотреть подход к «детям» и проводить больше времени, уделяя внимание обучению, чтобы стать мудрыми взрослыми.

Но не приговорит ли продленная жизнь — когда старики будут жить дольше даже если будут рождаться младенцы — нас к перенаселению? Да нет. По сути, наблюдается уверенная связь между большим количеством стариков и меньшим количеством детей. В Гонконге, к примеру, люди живут очень долго — в среднем 82,8 года в 2014 году. Также там рождается не так много детей, всего 1,1 ребенка в среднем на одну женщину. Как правило, для достижения стабильного населения на каждую женщину должно приходиться порядка 2,1 детей. Среди 20 наций с самой долгой продолжительностью жизни, включая Израиль, уровень рождаемости превышает 2,1 ребенка на женщину. В 2015 году почти половина мирового населения живет в странах с недостаточной рождаемостью — когда поколение приносит недостаточно детей, чтобы заменить ушедших людей — и этот показатель, как ожидается, вырастет на 82% к концу века. Похоже, с этой стороны мы в безопасности.

Это также не означает, что 100-летняя жизнь не вызовет проблем с населением, особенно учитывая рождаемость меньшего числа детей. Экономика подталкивается рождаемостью и полагается на постоянный приток новых работников. Если рождаемость будет низкой достаточно долго, будет стагнировать и уменьшаться национальная экономика. Усугубляет все также и тот момент, что большой процент населения будет проводить треть своей жизни на пенсии. Даже если поднять пенсионный возраст до, скажем, 85 лет, уход за пенсионерами потребует много энергии и ресурсов.

Развитые страны уже чувствуют напряжение, связанное со снижением рождаемости и ростом пожилого населения, поскольку все больше людей выходит на пенсию. Правительство вынуждено нести бремя; обеспечение пожилых людей — это задача государственных программ. Рост числа пенсионеров может потребовать повышения налогов в условиях пошатнувшейся экономики, а это уже будет нехорошо. Тем не менее с падающим уровнем рождаемости сложнее взаимодействовать, нежели с низким уровнем рождаемости — в условиях последнего ситуация хотя бы стабилизируется. Государство и экономика приспособится. Жизнь будет продолжаться.